Наша героиня Лариса Солдатенкова – личность известная в своих кругах. Сегодня она трудится в одной из касс аэропорта «Абакан», куда пришла после 20 лет работы стюардессой. Какое-то время она была в составе комиссии по отбору бортпроводников.  Про то, как она за доли секунд мастерски «отсеивала» претендентов за незнание английского и как иностранцы после общения с ней начинают чувствовать себя как дома, рассказывают истории. Лариса отшучивается: «Давно это было. А если серьезно – в авиации случайных людей быть не может, даже те, кто все-таки попал туда, рано или поздно уходят».

«Мне эта идея не понравилась»

– Лариса Николаевна, для многих ваша профессия – мечта. Кто-то грезит о ней с детства, кто-то – с юности. Как ей «заболели» вы?

– Вы не поверите – специально не училась. Я закончила наш АГПИ по специальности «Учитель английского и немецкого языков». Как и положено, после окончания пошла работать в школу, где меня все устраивало. Спустя два года подруга где-то услышала о том, что на лето авиакомпания «Хакасия» набирает бортпроводников со знанием английского. Мне эта идея, если честно, не понравилась: я на карусели кататься не могла, меня укачивало, а про самолет говорить и не стоило. Но она меня все-таки уговорила. Пришли на кастинг, а там желающих человек 300. Я ее начала отговаривать, мол, теряем напрасно время, но подруга была непреклонна. Несмотря на мое внутреннее нежелание, нас все-таки отобрали. Мы прошли медкомиссию, и в последний момент подруга передумала. Я была в недоумении.

– И?

– Мне понравилось, несмотря на то, что в первые рейсы меня мутило очень сильно (смеется). Но вскоре все прошло. Меня поставили в прекрасную бригаду, в которой девушки были одеты с иголочки, с красивыми стрижками, макияжем, запахом французских духов. Это был 1992 год – сложное время. И, когда я получила зарплату в шесть раз больше, чем в школе, задумалась. Спустя какое-то время начальник нашей службы вызвал меня и предложил работать на постоянной основе. Тогда я решила, что в школу всегда успею вернуться.

«Как же дешево»

– Помните свой первый рейс?

– Прекрасно: «Абакан – Москва». Такое не забудешь. Волновалась жутко. Вскоре прошла курсы в Москве и стала работать на международных рейсах: Германия, Арабские Эмираты, Египет, Кипр, Китай, Япония, Корея, Турция – как без нее. Мы успевали и на пляжах позагорать, и города посмотреть. Тогда я поняла, что красиво не только за границей, но и у нас в стране. Взять, к примеру, Читу – там прекрасный дацан. Не оставили меня равнодушными и Армения, и Азербайджан, и Казахстан. Никогда не забуду, как в Алма-Ате спросила, сколько стоят их знаменитые большие красные яблоки. Когда назвали стоимость, я подумала: «Как же дешево». Но, оказалось, это цена не за килограмм, а за ведро! В итоге этими яблоками накормила всех, еще и домой привезла.

– Многие думают, что быть стюардессой – это только красиво ходить, приносить воду, раздавать еду и проводить инструктаж.

– Прежде чем встретить пассажиров, бортпроводник готовит салон к полету и проверяет все оборудование. В авиации нет мелочей – каждый фонарик должен работать, баллоны – заправлены, маски кислородные – на месте, ремни безопасности – в исправности.

– Все не так просто, как кажется.

– Еще бы! Даже встреча пассажиров – дело непростое. Бывало, что в полете некогда присесть и передохнуть. Отдельное внимание к тем, кто летит в первый раз. Постоянно нужно смотреть, все ли себя чувствуют хорошо. Многие пассажиры боятся нажать кнопку по каким-то своим соображениям. Кто-то постоянно вызывает бортпроводника по мелочам, а кто-то элементарно стесняется попросить воды, плед или что-то еще.

– Начало вашей карьеры пришлось аккурат на «лихие» 90-е: братки, золотые цепи… Страшно не было?

– Жутковато. Бывало, они друг на друга во время полета «наезжали», бывало – на пассажиров. Приходилось выкручиваться, успокаивать их, соглашаться, что все плохие, а они хорошие. К счастью, это время быстро закончилось.

– В те годы удавалось привезти что-то для себя?

– Да. Одежду, духи, косметику. Это, кстати, было одним из главных плюсов в пользу этой работы.

– Английский пригодился?

– Конечно, и в качестве переводчика, и на борту. Иностранцы всегда рады, что хоть кто-то разговаривает на их языке. Подходят к рейсу и тут же: «Do you speak English?» (вы говорите по-английски), я им в ответ: «Yes, little bit» (да, немного).

«По старой привычке всегда в сумке чай или кофе»

– Как часто вы летали?

– По-разному. У бортпроводников есть санитарная норма – 80 часов в месяц. Бывало, «налетывали» и по 100 часов. Естественно, с нашего согласия. Иногда летали раз в неделю, иногда и вовсе сидели без работы. От количества часов зависела зарплата, поэтому мы были не против подработки.

– Читала, что в чемодане стюардессы должны быть вещи на все случаи жизни?

– Я уже долго не работаю бортпроводником, но по старой привычке у меня всегда в сумке лежит пакетик чая или кофе. Даже если сейчас заглянуть, то там наверняка что-то из этого есть.

– Зачем?

– Всегда пригодится. Мало ли – задержка рейса или что-то еще. Из обязательного в чемодане бортпроводницы должны быть: документы, форменный плащ, зонт, запасные колготки телесного цвета (черные недопустимы – «Шанс»), косметические принадлежности, обувь… В самом начале моей карьеры мы прилетели в Норильск. У нас была жара, а там снег. Вот в туфлях я и щеголяла до гостиницы. Но ничего, в следующий раз более опытная была. Все через это проходят. Как-то мальчишкам-студентам одалживала свой плащ.

«Остановите, я сойду»

– Многие пассажиры боятся летать?

– Я бы не сказала, что многие, но довольно большой процент боится. Видела пассажиров, у которых случались реальные приступы клаустрофобии. В один из рейсов мужчина даже закрылся курткой. Какой ужас был на его лице – словами не описать. Как он пояснил, если бы не его работа (он юрист), то в жизни не переступил бы порог самолета. Некоторых приходилось успокаивать уже на входе.

– Откровенные паники случались?

– У меня нет, но я слышала истории, что люди кричали, просили открыть дверь. Часто пассажиры плачут. Обычно таких я уводила на кухню (чтобы другие не видели и не паниковали) и успокаивала, держала за руку, кому-то давала валерьянку, кому-то просто воды, сказав, что там успокоительное. Как правило, это помогало.

– Приходилось ли оказывать первую помощь?

– В одном из полетов наша стюардесса спасла дедушке жизнь, который подавился куском карбоната. Он уже посинел, и ничего не оставалось делать, как вытащить его рукой. Чаще всего пассажиры падают в обморок, страдают от давления или тошноты. У нас есть аптечка, мы знаем, как действовать в экстренных ситуациях, но, к счастью, на борту среди пассажиров обычно всегда есть врач. Аварийных посадок на моей памяти не было, но «скорую» в аэропорт вызывать приходилось.

– Какая у вас реакция на вопрос: «А мы не разобьемся»? Думаю, вы его слышали бесчисленное количество раз.

– (Улыбается). Я все время удивлялась, как пассажиры быстро успокаиваются после слов: «все будет хорошо», «самолет хороший», «мы долетим», «приземлимся благополучно». Правда, я и сама всегда верила, что все будет хорошо и ничего не случится.

– Что-то случалось?

– К счастью, нештатных ситуаций не было. Но однажды был неприятный момент. Мы летели в Зальцбург (Австрия), там такой интересный заход на посадку – горы, скалы. Во время турбулентности самолет сильно тряхнуло. Вот тогда во мне что-то шевельнулось. Но я быстро взяла себя в руки, поскольку надо было успокаивать пассажиров. Вообще бояться нельзя, иначе паники не избежать. Как-то был анекдотичный случай – вызывает пассажир и возмущается: «Что у вас тут происходит?». Я сначала понять ничего не могла – его лицо, его светлый костюм в каком-то белом веществе. Как в итоге выяснилось, бабушка каким-то образом умудрилась пронести в самолет банку с закваской, которая в полете «взорвалась».

– У каждой профессии есть свои негласные правила. Что вы делали или не делали перед полетом?

– Нельзя ничего пришивать и зашивать. Форма должна быть заранее подготовлена. У меня был целый ритуал: по возвращению домой, как бы ни устала, сразу начинала готовиться к следующему рейсу: стирка, глажка... Еще один момент – никогда уважающий себя бортпроводник не назовет самолет плохим словом: консервной банкой или чем-то подобным. Лично для меня самолеты – произведение искусства. Я не знаю, что может быть красивее их!

«Хамы были, есть и будут»

– По отношению к бортпроводникам пассажиры бизнес-класса отличаются от пассажиров «эконома»?

– Не могу сказать, что к нам часто относились как к обслуживающему персоналу. Бывали, конечно, случаи, но редко. Хамы были всегда и, думаю, будут. Лично для меня разницы не было, где работать. Что касается бизнес-класса, то там летят, как правило, состоятельные,  занятые люди, цель которых – отдохнуть. Да, случалось, что какой-нибудь актер перепивал, но к этому относились со снисхождением. Со всеми бывает.

– Пьяные пассажиры и уединяющиеся в туалете парочки – головная боль бортпроводников?

– Никуда от этого не деться. И здесь тоже без снисхождения никак. В любом случае ничего не поделаешь, да и куда они денутся с нашей «подводной лодки». Приходилось действовать по ситуации, кому-то «заговаривать зубы», кого-то уводить на кухню. Главное, чтобы такой гражданин не мешал другим пассажирам. Бывало даже, очень вежливо спиртное забирала (при прилете, естественно, возвращала), которое в дьюти-фри покупали. На высоте алкоголь очень быстро всасывается, соответственно, самообладание теряется быстро. Что касается парочек – тоже бывало. Ну, а что? Для кого-то это романтик, незабываемое впечатление. Не будешь же замечание делать.

– Почему же вы все-таки ушли?

– Бортпроводники могут уйти на пенсию в 45 лет. Я всегда шутила, что хочу быть не старой стюардессой, а молодой пенсионеркой. Это все-таки работа для молодых. Нет, мне не обидно. Надо вовремя уходить.

– В школу не планировали вернуться?

– Меня даже, на удивление, готовы были взять. Но потом приятельница предложила поработать кассиром в аэропорту. Я не особо хотела, но решила попробовать и, как видите, осталась. Тут рядом и мои любимые самолеты, и атмосфера, и особенный коллектив. В общем, не смогла распрощаться, хотя мне всегда казалось, что я прирожденная учительница