Аварию на СШ ГЭС имени С.П. Непорожнего считают самой страшной в истории российской гидроэнергетики. Утром 17 августа 2009 года вода разрушила второй гидроагрегат и затопила машинный зал, в результате чего погибли 75 сотрудников предприятия. Позже «Русгидро» выплатила семьям погибших и пострадавшим в аварии в общей сложности 185 млн рублей.
Согласно официальной версии, под воздействием вибрации не выдержали крепления крышки гидроагрегата, который в итоге вырвало с места под огромным давлением. Остальные восемь агрегатов (один в тот момент был в ремонте) вышли из строя. В создании аварийной ситуации обвинили руководство и инженерный состав предприятия. Их осудили только через пять лет после аварии, поскольку для восстановления станции нужны были опытные специалисты. Бывший директор предприятия Николай Неволько и бывший главный инженер станции Андрей Митрофанов получили по 6 лет колонии общего режима. Бывшие заместители главного инженера станции Евгений Шерварли и Геннадий Никитенко получили 5,5 лет и 5 лет 9 месяцев соответственно. Трое других подсудимых получили условные сроки, либо были были амнистированы. К концу 2014 года все 10 гидроагрегатов были восстановлены.
Поскольку авария много раз описана в деталях, мы не будем делать этого еще раз. «Шанс» собрал воспоминания и мысли участников тех событий.
Алексей Гоголь, слесарь. Его спасли первым на отметке 320 (ниже уровня пола машинного зала). Работает в «Русгидро»:
- Мы сидели на разнарядке. Это 320 отметка, получается, ниже машинного зала. Бригада вся вышла, мы впятером остались какой-то вопрос дообсудить. Свет моргнул с таким хрустом, будто в розетке что-то замкнуло. Это как раз 8.13. Я вышел в коридор, там воды уже по колено, со стороны гидроагрегатов течет. Побежали к лестнице, к выходу: по маршу льется ураган воды к выходу. Мы же не понимали, что агрегат выпал, а хрен его знает, что такое мощное прорвало. Развернулись, побежали в другой коридор. В этот момент свет погас. Навстречу девчонки, помню, бежали в зеленой такой форме. Потом под ногами трубы какие-то начали греметь. В другой коридор побежали, свет потух, водой с ног сбило — все. Меня затащило водой в помещение, там раньше была слесарка. Под потолком крановая балка ездит, на ней крюк. Вот я в него лицом ударился в темноте. В балку вцепился, на ней и удержался. Вода начала пребывать, я в канаты в эти вцепился. Вода поднялась под ригеля — это полая балка, на которую кладут плиты перекрытия. Течением балку стало толкать прямо под потолком: из стороны в сторону. И в итоге вода остановилась в семи сантиметрах под потолком. Я стою губами кверху, чтобы воздух достать. Под водой слышно, главное, все. Слышал, как затвор опустили. Все понимал. Единственное, по времени мне показалось, что прошло гораздо меньше времени, пока вода остановилась (затворы гидроагрегатов закрыли примерно через 45 минут после аварии – «Шанс»). Вода опустилась. Я на балке сижу, попробовал опуститься в воду — дна нет. В дверь тоже не выйду, потому что они затоплены. Плыть куда в темноте — это смерть, вода холодная, я бы околел. Подумал, что если ГЭС не упала, то надо просто сидеть и ждать. Сел на балку, снял носки, куртку, чтобы не околеть. Через пять часов меня достали. Ближе к часу дня. Слышу, кто-то наверху ходит. Ну и стал свистеть, потому что орать бесполезно же. Пацаны услышали. Мне фонарик опустили, а потом сходили за спасателями. Короб из оцинковки разобрали для вентиляции как раз мне по плечам. На другой день пришел на работу. Откачкой занимались мы сами, насосы в шахты лифтов засовывали, чтобы нижние отметки откачать. Спасателей водили, потому что они не знали, как там что расположено. Так вот ходили, я токаря нашел, Николая... У меня получается и траур, и день рождения. И то за то, и за то, получается выпьешь.
Андрей Фирсов, бывший руководитель ГУ МЧС России по Хакасии:
- Я выехал примерно в 9 утра. Прибыл туда в 11.00, задвижки, которые подавали воду на агрегат уже были закрыты. И проводилась работа, чтобы поднять другие задвижки водосбросного канала, чтобы выпустить воду с верхнего бьефа Саяно-Шушенской ГЭС. Я, когда приехал, Виктор Михайлович Зимин был уже там, он меня по дороге обогнал. Я сразу получил информацию от командира пожарной части, что 7 человек спасено. И четыре человека «двухсотых». Мы с Зиминым нашли главного инженера, он был единственным, кто мог что-то сказать. После 11 часов примерно уже создали инженерную группу, которая начала обход, чтобы проверить, не пострадало ли тело плотины. Это было главное. Такой аварии нигде в мире не было. И определить, что такое вообще может произойти — было невозможно. Гидроагрегат был разорван в клочья.
Когда информация дошла до Москвы, мы не могли им объяснить, что случилось. Москва не верила, что машинного зала СШ ГЭС больше нет, а из всех шести агрегатов в живых только один - шестой, который стоял в тот момент на ремонте. Остальные не работают. Я докладывал министру по ЧС Сергею Шойгу. Он просил меня перезвонить и снова доложить, потому что такого быть не может. Но это было.
Ирина Бутенко, бывший пресс-секретарь ГУ МЧС России по Хакасии:
- Информационную работы мы организовали очень быстро. Буквально в первый час уже провели пресс-конференцию, где объясняли журналистам, что произошла трагедия, но главное — нет угрозы затопления. В тот момент было важно остановить панику. Все равно журналисты пытались вынести из этого экшн, приукрасить и снабдить каким-то перчиком. И иногда это получалось. Отдельные каналы говорили о том, что на станции взрывы, что они получают информацию непосредственно со станции. Потом люди слышали, звонили знакомым, кричали, чтобы брали документы и бежали. Паника была. Самая большая чушь, которая я тогда слышала в СМИ, это то, что на станции идут взрывы. А вторая чушь — это стуки, которые якобы слышатся под водой, и что ищут якобы не там, где должны искать.
Валерий Орехов, командир саяногорского отряда водолазов:
- Мы, когда приехали, взяли пожарную лестницу у пожарных, по ней спустили водолаза на нижние уровни, там ничего не видно, все завалено, он чуть не утонул, зацепился за что-то. Если бы не было навыков, там бы и остался. Потом стали ходить по комнатам и стали простукивать стены, к которым примыкали уходящие вниз металлические конструкции: части воздуховодов, трубы. Стучали, стучали, в одном из помещений услышали ответ. Достали человека. Позже в одной комнате нашли 17 человек погибших, последнюю потерпевшую достали через месяц ровно – 17 сентября. Как сейчас помню, Рау у нее фамилия. Поначалу я как-то ездил и на кладбище. Да и все ездили — администрация, и так далее, а сейчас все сами по себе ездят. Ну и мы сами по себе отмечаем.
Алевтина Булановская, потеряла сына:
- Юра слесарем был. 37 лет. Он похоронен рядом с Федей Воскресенским. Они друзьями были, всегда вместе, так вместе и ушли… Спустились в машинный зал и оказались как раз напротив второго гидроагрегата. Шансов не было. Они же в отпуск должны были уйти, просто им отпускные не дали. 20 августа собирались на рыбалку. А рядом с ними Володя Воскресенский лежит, Федин отец. У них мама чудом осталась жива, на больничном была в тот день. Мы нынче ждем в этом году открытия обелиска в Черемушках, а потом на кладбище поедем.
Вадим Затеев, работал в службе мониторинга гидротехнических сооружений СШ ГЭС:
- Мы однозначно знали, что плотина не рухнет, ее не прорвет, а авария к самой плотине отношения не имеет. И когда осушили нижнюю галерею ГЭС, мы бросились к основанию, чтобы проверить. 60% аварий на ГЭС происходит из-за проблем с основаниями или с берегами. Просто тогда выдвигалась версия, что произошел тектонический взрыв, отчего основание сдвинулось. Посмотрели основание — никаких предпосылок к аварии, ни трещин, ничего. Мое мнение, что под рабочий колесом гидроагрегата произошел неизвестный физический процесс. Произошел так называемый гидроудар. (в ходе следствия) Была озвучена версия, которая более привычна для нашего народа. Что работали жулики, ремонт не проводили, деньги украли. Затем комиссия по причинам аварии, состоящая из экономистов, долго искала, где эти деньги украли, но ничего не нашла. Один из адвокатов тогда сказал: «Если бы проверяли любую другую организацию так долго, там бы половину пересадили». А у нас ни рубля не нашли, чтобы он ушел на сторону.
Владимир Белобородов, работал в службе мониторинга оборудования СШ ГЭС, проходил по делу в качестве обвиняемого, получил 4,5 года и был амнистирован:
- Началось все, знаете, не так что бы и необычно для сотрудников станции. Моргнул свет, потом загорелся. У меня рефлекс — идти в машинный зал, чтобы понять, что произошло. Я же контролировал состояние оборудования. Я только вышел в коридор, и тут раздался страшный треск со стороны машинного зала. Погас свет. Я пошел на выход, точнее побежал. На тот момент было понятно, что такого не было никогда. Когда выбежал из цоколя, посмотрел в сторону машинного зала — вода шла примерно по колено. Стало ясно, что надо бежать. Добрался на машины, выехал за пределы станции, остановился, стал ждать. В машине стал чувствовать себя спокойнее, рядом с дорогой. Решил, что надо разобраться, что произошло. Что случилось? Шпильки (элементы крепежа на крышке гидроагрегата – «Шанс») порвались. Каждый механический элемент под воздействием сильных механических нагрузок начинает разрушаться. Рабочее колесо этого агрегата было временным. По сути шесть лет он подвергался чрезмерным нагрузкам. Но ни средств, ни способов выявить начальную стадию разрушения этих шпилек не было. Шпильки так и стояли с 1978 года, то есть 40 лет. Понимаете, методов контроля не было. Завод-производитель даже представить не мог, что такое может случиться. А мы — тем более. Никаких инструкций, руководств по этому поводу не было. Сигналы руководству «Русгидро»? А о чем? Если каждый будет какие-то свои соображения высказывать, то работать нельзя будет. А так, есть инструкция — строгий набор требований. И есть явления, которые либо соответствуют требованиям, а есть — которые не соответствует. Если не соответствуют, то надо понять в какой степени: можно работать, поставить на учет, обратить внимание или вообще прекратить работу. Замечаний, чтобы прекратить работу второго гидроагрегата, не было. Ни один параметр не выходил за рамки допустимого. Дело заводили так, что виновные были назначены. А раз виновные были назначены, то и процесс шел именно так. Мне дали 4,5 реального срока, но так как мне по возрасту было уже больше 65 тогда, я попал под амнистию. Двоим дали условно, но они попали под следующую амнистию. Да, наша вина лишь в том, что мы по факту оказались там. Ни больше не меньше. Конечно, тяжело вспоминать. С годами-то забывается, но опять эта дата. Когда четыре года тебя судят, ходишь туда как на работу, чего тут хорошего? Сейчас все уже освободились все. Все уехали, один Неволько здесь в Черемушках живет, но не особо с кем-то общается. Мы эту дату не отмечаем, мы ее помним. На кладбище ездим только. К кому? Да ко всем нашим...
