Месяц назад «Шанс» рассказал о противостоянии жителей села Таяты и золотодобывающей компании. После огласки на уникальное экопоселение, которое в перспективе может исчезнуть, обратили внимание центральные СМИ. Наши читатели искренне переживают за судьбу деревушки и регулярно звонят в редакцию с вопросом, есть ли новая информация. По словам главы села Федора Иванова, недавно в населенном пункте побывали представители минприроды Красноярского края, поэтому о проблеме руководство региона знает. За развитием событий, безусловно, мы будем следить, а пока по вашим многочисленным просьбам расскажем о том, как Таяты из доживавшего свой век селения превратились в место, которое уже лет 15 называют не иначе, как благостным.
«Люди просили: не принимай их»
– А что вы под дождем стоите, почему не заходите? – кричит с крыльца экс-глава местного сельсовета Татьяна Рязанова.
Побывать в Таятах и не поговорить с этой легендарной женщиной, проработавшей в должности (вы только вдумайтесь) почти 20 лет, было бы непростительно.
– Столько не каждый мужчина выдержит, да и я была не женщина, а глава, – смеется она и приглашает в дом, стоящий на берегу реки Таятка. Если честно, то, когда мы услышали, что местные пьют из нее воду без какой-либо дополнительной очистки, то сначала подумали, что это исключительно причуды последователей Церкви последнего завета, но, как выяснилось, так делают практически все. Татьяна Маркеловна – не исключение.
Она из рода староверов. Но сразу предупреждает, что говорить об этом не любит:
– Я по-староверски крещена, но отец был коммунистом, и нас не приобщали к вере. Да, в деревне остались те, кто соблюдает все правила. Возраст разный: кому-то под 60, кому-то – меньше. Некоторым только 20 исполнилось, а они уже с бородой.
Главой администрации женщина работала в непростое время – с 1985 по 2005 год. В начале 90-х, когда село, как и десятки тысяч деревень в стране, должно было загнуться, в него потянулись странные люди, в основном бывшие жители центральной России. Кто они, откуда, какой веры и почему называют себя «виссарионовцами», тогда никто не знал. Для коренного населения появление иноверцев, не употреблявших в пищу мясо и другие продукты животного происхождения, было большой и неприятной неожиданностью.
– Если мне не изменяет память, то первые последователи Виссариона приехали в 1994 году. Местным это уж очень не понравилось, они не хотели, чтобы они жили тут. Меня даже просили: «Да не принимай ты их». Да, во многих деревнях их не принимали. Помню, даже собрание по этому поводу проводили. Но, с другой стороны, где закон, чтобы не принять человека? Да, первое время помогали им, помню, за один раз 80 участков выделили. Но нужно отдать должное – за их счет село начало процветать. Они же приезжали с деньгами и массово скупали все старые строения, заброшенные земельные участки.
– Были стычки?
– Нет. Виссарионовцы по-доброму ко всем относились. Люди это видели. Что удивительно – они не старались нас приобщить к своей вере, не навязывались. В этом плане был полный комфорт.
«У нас неделю горел костер»
Основной пик заселения Таят последователями Церкви последнего завета пришелся на следующие шесть лет. Приезжали, конечно, и после, но уже единицы. В основном в конце 90-х перебирались сюда те, кто по каким-то причинам не прижился в Курагинском районе.
– Некоторые менялись местами – из Черемшанки, Петропавловки ехали сюда, а отсюда – туда, – вспоминает местная жительница Любовь Евдокимова.
Она следом за мужем приехала в 1994 году из подмосковного закрытого города Дубна, где оба работали в институте ядерных исследований.
– Однажды он сказал: «Люба, едем». И мы спокойно уехали с тремя детьми. Вообще муж был атеистом, но поверил Виссариону. Ему запало. Он приехал сюда не по вере, а чтобы приносить людям пользу – пригодиться на этом месте, – объясняет женщина.
В селе семья купила убогий дом. Впрочем, выбирать особо было не из чего.
– Муж подошел – ткнул в «венец», и он вывалился. Но мы работы не боялись и потихоньку дом отремонтировали и прожили 15 лет, пока не построили новый. Помню, там были такие низкие дверные косяки, что как бы мы ни наклонялись, все равно ударялись лбом.
Любовь признается: если бы ей 30 лет назад сказали, что она будет жить в доме на земле без элементарных удобств, никогда бы не поверила.
– Но мне настолько комфортно и хорошо... Я не чуралась никакой работы. Надо было – брала и делала. Мы заехали в октябре, уже были заморозки, а в огороде от предыдущих владельцев осталась картошка, заросшая бурьяном. Мы выпололи и выкопали ее. Такие воспоминания трогательные, ничего раздражающего. Я ни разу не пожалела, что мы переехали. Муж периодически ездил в Дубну, я же выезжала только один раз, два года назад. И знаете, я почувствовала, что это уже не мой город. Я возвращаюсь сюда и благодарю Бога. У нас здесь очень дружная семья.
Изначально супруги входили в единую семью верующих, ходили на собрания, службы, вместе работали. Но какое-то время назад они из нее вышли.
– Мы по-прежнему общаемся со всеми, дружим, только уже не ходим на собрания.
– Были такие, кто возвращался, как вы говорите, в мир?
– Да, недавно уехала семья, которая прожила здесь 15 лет. Кто-то уезжает поодиночке, кто-то семьями.
– Как вы думаете, они разочаровались?
– Нет, так не скажешь. Думаю, у них произошло накопление знаний… прошла эйфория.
– Вы тоже приехали на волне эйфории?
– Да, но даже когда она проходит, люди продолжают жить по христианским заповедям: не навреди, не сделай плохо и пр. Пусть люди не ходят на собрания, но в душе у них все равно сохраняется тот храм, который они выстроили.
«Этот путь уже не мой»
Если в начале 90-х в Таятах проживало порядка 300-350 человек, то сегодня – больше 700. Сколько из них виссарионовцев и староверов – неизвестно. Такую статистику никто не ведет. К тому же, как признаются в селе, многие отошли от своих вероисповеданий. Что касается последователей учения Виссариона, то некоторые, как выразился один из сельчан, «даже стали обычными людьми».
– Я тоже из «понаехавших», 20 лет уже в Сибири. Сначала в Курагинский район приехала, потом перебралась сюда. Это путь (Церкви последнего завета) уже не мой, но... как-то прижились. Здесь все с понятиями, – рассказала одна из продавцов магазина, где представлены исключительно правильные продукты питания (ее имя в суматохе из-за большого количества покупателей мы забыли спросить, что, разумеется, нас не красит).
– «С понятиями»? Вы о чем?
– С понятиями о законах вселенной. Здесь почти все люди духовно богатые, стремящиеся, ищущие. Практически у каждого одно-два высших образования.
– На алкоголь в селе запрет?
– Нет. Хочешь – пей, никто ничего против не скажет. Но в магазинах Алексея (Алексей Спринчан – предприниматель, производитель масел и продукции из пихты и кедра – «Шанс») его нет. Самый крепкий напиток – квас. У нас колбаса даже, как видите, вегетарианская.
– Покупают?
– Разбирают быстро, не успеваем заказывать из Москвы. У примерно 70% жителей деревни уклон к здоровому образу жизни, – говорит продавец.
Тут, наверное, нужно пояснить, что работы в привычном нам понимании в селе нет, поэтому каждый зарабатывает тем, что умеет. Кто-то печет торты, кто-то рисует, кто-то мастерит игрушки, у кого-то кузница, кто-то варит сыр, кто-то живет дарами тайги и т.д. Здесь люди сами делают конопляную, овсяную, рисовую, гречневую муку, сами пекут хлеб и булочки на закваске, делают кедровую халву. По этому поводу местные шутят: «Куда ни ткни – везде талант».
– Таяты меня всегда поражали тем, что здесь все патриоты. Местным ничего не нужно, кроме Таят, лучше этого села нет во вселенной. Те, кто сюда приехал, тоже взяли этот флаг и идут с ним по жизни. Я не идеализирую. Много ездила, много где жила, поэтому точно знаю, что такую атмосферу мало где встретишь, – добавила женщина.
«Я предложил жене поехать к медведям»
Владелец магазинов и пихтового производства Алексей Спринчан не любит, когда его отрывают от работы. Понять его можно: в селе один день, как известно, год кормит. Для журналистов увлечение Алексея – экзотика, поэтому все считают своим долгом заглянуть к нему. Но не для всех, как выяснилось, он бросает свои дела. Посетовав на занятость, мужчина-таки выделил для нас время.
На юг Красноярского края Алексей с семьей переехал 20 лет назад из Молдавии.
– Вообще я 17 лет проработал в милиции, но после увольнения открыл кафе. Вначале 90-х там начался приднестровский конфликт: кругом развал, мафия. Возможности работать и воспитывать детей не стало (тогда у Алексея было трое детей, сейчас – шестеро – «Шанс»).
С православием, как признается мужчина, у него всегда были непростые отношения.
– У меня внутри не ложились многие моменты, например, когда попы говорят, что спасутся только православные. Я считаю, что любая вера имеет право на существование. Получается, если ребенок родился, например, в Индии, то он уже грешен, ведь о православии он может и никогда не узнать.
Неизвестно, как бы сложилась жизнь семьи, если однажды сестра Алексея по кабельному каналу не увидела проповедника, который говорил так же, как брат. Когда Алексей по ее настоянию посмотрел повтор, то был потрясен.
– Я крикнул: «Это же Иисус».
– Это был Сергей Тороп?
– Да. У меня внутри что-то вырвалось, я сам не понял, что со мной произошло. Во мне все трепетало. Я запомнил, что он говорил, что мы готовы по судам ходить, драться с соседями, тратить на это время. Элементарная ситуация: коза зашла к соседу в огород, и люди готовы пять-восемь судов биться за ту штакетину, которую можно пойти и гвоздем прибить за две минуты. Если взять по жизни, то в принципе так это и происходит.
После он познакомился с Геннадием Васильковым, который и запустил этот ролик. Тот уже был довольно давно знаком с Торопом и даже ездил из Молдавии до Курагинского района на велосипеде – 6 тыс. км. Говорят, этот разболтанный велосипед до сих пор где-то хранится. Сегодня Васильков живет в Курагино и помогает мастерам «земли обетованной» с реализацией продукции.
– Когда я связался с ним, он разложил мне все по полочкам – где находится Виссарион, что он бывший полицейский. И я был на распутье – то ли это от черта, то ли еще что-то. Такое уже было – входишь во что-то, а потом оказывается, что обманули. Он и посоветовал съездить, чтобы прочувствовать. Я много думал и в итоге предложил супруге вместо поездки к Черному морю съездить в тайгу, к медведям. Для меня раньше образ Сибири был – Агафья, медведи, зэки и ГУЛАГ.
В 1999 году Алексей с женой приехали в Петропавловку. На встрече с Виссарионом мужчина представил концепцию того, чем бы хотел заниматься – уже тогда у него были мысли о кедровом масле, о выращивании кукурузы и пр.
– Тогда же предполагалось, что сюда должно что-то прилететь, что должно произойти какое-то событие, которое вернет нас на 100 лет назад.
Как признается Спринчан, супруга поначалу крутила пальцем, но на обратном пути неожиданно для него заявила: «Переезжаем».
«Хотелось думать, что я не совсем конченый человек»
– Почему не Черемшанка, Жаровск, Петропавловка, а Таяты?
– Виссарион, я думаю, видел, кому где благоприятнее жить. Все проходили через него. Там были определенные места – зона, вне зоны. Я так понимаю, что там, где больше ответственность, туда с определенными качествами не разрешал. Мне хотелось думать, что я не совсем конченый человек, но мне он сказал, что можно и в зоне (местность, близкая к горе), и вне зоны, – вспоминает Алексей.
В Таятах мужчина оказался случайно. Однажды его попросили с водителем съездить по деревням, чтобы собрать продукцию для горцев – тех, кто строил город Солнца. Люди жили в буквальном смысле посреди леса в палатках, ни огородов, ни возможности что-то выращивать у них не было.
– Тогда я и проехал по всем деревням в Каратузском районе, где жили виссарионовцы. Когда ночью заехали в Таяты, я понял, что мое место здесь. Позже я встретил старосту и поинтересовался насчет домов на продажу. Меня обрадовали, мол, буквально до сегодняшнего дня ничего не было, а тут появилось сразу два домика. Я в этот же день посмотрел их и уже на следующий загрузил машину пожитками.
Дом, который приобрел Спринчан, даже страшно представить: ни окон, ни дверей, ни элементарных удобств.
– Тогда нас поддержала глава Татьяна Маркеловна. Она была готова, что на нее будут нападки, но она все равно шла нам навстречу: земля – пожалуйста, покосы – пожалуйста, лес – пожалуйста... Местные же долгое время к нам присматривались, кто-то называл нас «травоядными», кто-то «зелеными», всячески «подкалывали». Но со временем отношения наладились. Определенную роль в этом сыграл совместный труд, например, по посадке кедра.
Практически сразу Алексей взял в аренду земли и посеял кукурузу, подсолнухи. Из последних давил подсолнечное масло.
Вскоре ради эксперимента посадили безгашишную коноплю, из которой попробовали сделать волокно. Но после инцидента с местной молодежью участковый, убедившись, что это не та конопля, которую употребляют, все-таки посоветовал не продолжать подобные эксперименты, дабы не было проблем. После этого Алексей и решил сделать акцент на кедровом масле, и тут на помощь мужчине пришел старовер дед Мурзин, который в 80 лет лазил по кедрам, словно обезьяна (именно такое сравнение приводят жители Таят). Пенсионер и поведал некоторые секреты получения ценного масла.
Производству, как признается Спринчан, отдавался полностью. Вскоре появились первые деньги, на которые в селе построили сначала дом творчества, а потом взялись за возведение храма. Сначала его хотели построить на горе в лесу, но потом решили, что в центре села будет удобнее. Споров по этому поводу в селе было много, некоторые говорили, что нельзя начинать такой проект, пока не будет на руках полной суммы. Впрочем, люди все-таки решились и ведут строительство вот уже 12 лет. Несмотря на то, что работы еще много, внутри уже проводятся литургии.
– Это будет храм четырех религий. Истина одна. Бог один. Зайти в него может любой человек, – поясняет Алексей.
Сейчас виссарионовцы уже с улыбкой вспоминают истории, как местные в самом начале их жизни в Таятах пытались противостоять им, например, срывали колокол, рядом с которым собирались последователи. По этой причине даже случались потасовки.
– Этот колокол раздора, кстати, пригодился неоднократно – одно время в селе случалось много пожаров. Именно с его помощью население предупреждалось о ЧС. В такие минуты сбегалась вся деревня и тушила, и всем было все равно, кто какой веры, – констатирует Алексей.
Все, с кем нам удалось поговорить, признаются: за 20 с лишним лет даже те, кто годами был против иноверцев, стал терпимее. Здесь удивительным образом в мире и согласии живут бывшие соперники и соперницы, бывшие супруги и даже бывшие враги. По этому поводу сельчане говорят:
– Что для мира неприемлемо, здесь обычные вещи. Чистые, открытые человеческие отношения. Люди откидывают все грязное и живут, наслаждаясь каждым днем.
