В декабре этого года «Республиканской детской клинической больнице» исполняется 55 лет. «Шанс» решил познакомить своих читателей с людьми, которые живут рядом с нами и ежедневно заняты восстановлением здоровья и спасением жизней детей Хакасии. Мы поговорили с врачом реаниматологом-анестезиологом Дмитрием Грачевым* и медсестрой-анестезистом Анастасией Варавиной** отделения реанимации интенсивной терапии детской больницы.

– С ребятишками работать проще, чем со взрослыми?

– 10 лет проработал «взрослым» врачом, конечно, есть с чем сравнивать. И там, и там свои нюансы, свои сложности и положительные стороны. Скажу лишь, что маленький ребенок, в отличие от взрослого человека, не может сказать, что у него болит, что беспокоит. Выразить свои чувства он может только через плачь и крик, тем более, при виде чужого человека.

– Как с этим работаете?

– Во-первых, это внимание к ребенку младшего и среднего медперсонала, врачей. Каждый из них должен найти подход, выявить причину беспокойства, устранить ее. Чтобы малыш при виде людей в белых халатах улыбался, а не плакал.

– Улыбается?

– Бывает, и улыбается!

Анастасия Варавина: – Представьте, ребенку и так плохо, плюс мы ему делаем больно хоть как, поэтому ищем подход, чтобы максимально сгладить его состояние. Например, привозят малыша по санавиации или машиной без родителя, родитель остался в районе. Он один, вокруг непонятные люди, которые делают ему еще больнее. Поэтому стараемся создать чуть ли не домашнюю обстановку, чтобы расслабить его и чтобы он нас не боялся. Уговариваем, просим прощения за причиненную боль. Здесь просто нельзя работать иначе.

– Родители могут помочь чем-то?

– Обязательно! Родители бывают разные: кто-то понимает, что такое лечебный процесс, а кто-то – не совсем. Тем не менее, без поддержки родителей лечение будет не столь эффективно. Ребенок понимает: если папа-мама в этом участвуют, значит, так надо. Мама рядом – это уже обезболивающее. Она может помочь тем, чтобы ребенок весь этот не очень приятный процесс воспринял не как боль и стресс, а как конфетку, которую он получит и выздоровеет.

– А папы лежат?

– Когда нет возможности маме находиться в стационаре, лежат папы. Например, когда в семье есть еще один маленький ребенок, который требует больше ухода мамы, чем папы.

– Насколько папы справляются?

Анастасия: – Это зависит от того, насколько контактен ребенок. Бывает, он с мамой лежит и плохо себя ведет, приходит папа – дисциплина налаживается. И лекарства принимает без проблем. А вот с мамой не хочет. А есть папы, которые боятся больничной обстановки, боятся не справиться, не то, чтобы не хотят. Представьте себе, ребенок боится и папа тоже. Поэтому, в основном, мамы больше участвуют в лечении ребенка в стационаре.

– До какого возраста родители могут лежать с ребенком?

– Если это будет помощь от родителей, то никаких проблем и ограничений. Бывает, что даже и большому ребенку нужна помощь родителей. Это не прихоть, а лечебный процесс. В интересах ребенка. Ведь медперсонал не может находиться постоянно с пациентом, и оставить его одного тоже нельзя. Если надо за руку подержать, пусть мама держит хоть круглосуточно, пусть сменяется с папой или бабушками-дедушками. Мы не запрещаем находиться здесь.

– Если больница республиканская, значит, лечение здесь получают дети со всей Хакасии? Какого возраста?

– Это единственная детская реанимация на всю Хакасию. Наверное, эта уникальность и подтолкнула меня прийти сюда. Дети у нас от 21 дня до 17 лет. Новорожденные находятся в перинатальном центре, хотя раньше мы эту функцию выполняли. Сейчас у нас закрыли эти койки и передали перинатальному центру. Новорожденные к нам попадают, например, когда побывали дома, где совсем другая микрофлора.

Анастасия: – А еще на базе отделения открыты койки паллиативной помощи для детей, которые нуждаются в уходе. И, да (видя в моих глазах немой вопрос, который не осмелюсь задать – «Шанс»), другими словами, это способ облегчить жизнь неизлечимо больных детей, сделать ее более человечной. Они не могут лежать дома, потому что находятся на аппаратах ИВЛ (искусственной вентиляции легких), то есть не могут дышать самостоятельно. Они не нуждаются в реанимационных мероприятиях, за ними совершается только уход: мы их моем, кормим и, конечно, отмечаем дни рождения, деток поздравляет Дед Мороз. Да, они находятся в коме: не дышат, без сознания. У всех есть родители.

– Это состояние связано с заболеванием?

– Причины разные, в основном, осложнения после заболевания.

– Понятно, что реанимация отличается от обычного детского отделения. Но ведь есть дети, которые более-менее пошли на поправку и им хочется развлечься чем-то? Это же дети все-таки!

Анастасия: – Когда дело доходит до развлечений, они переходят в отделение бегать и прыгать.

– У нас единственное развлечение – планшет. Сейчас у нас есть ребенок, который в сознании, он не может сам дышать, но смотрит мультики в планшете. Есть, конечно, игрушки, книжки, раскраски. Родители приносят, мы не запрещаем, в пределах разумного, конечно.

– Что еще способствует выздоровлению, кроме лечения?

Анастасия: – Думаю, позитивный настрой и вера в благоприятный исход болезни. У нас здесь даже стены лечат. А еще есть волшебная арка, через которую к нам заносят детей. Верим, что она помогает. Ведь бывают критические состояния, когда мы максимально сделали все от нас зависящее, остается только верить и ждать.

– А родители в такие моменты...

– Говорим правду, какая бы она ни была. Мы должны дать ответы на все вопросы, чтобы они были готовы ко всему. Но при этом мы должны их настроить так, чтобы они не отчаивались и боролись до последнего.

Анастасия: – Видя состояние своего ребенка, конечно, родители плачут. А дети очень сильно чувствуют родителей, вплоть до изменения пульса. Поэтому мы советуем: выйдите, поплачьте и вернитесь спокойные. Работает у нас и психолог в отделении. Мы и сами должны быть на позитиве, мы ведь тоже люди, мамы-папы, и когда случаются критические ситуации, тоже плачем и корвалолом пахнет на все отделение. У нас классный коллектив, такого ухода вы не увидите нигде. Дети лежат годами, и у них нет ни одного пролежня или прыщика. Как пупсы.

«Вместе можно!» – подчеркивают Дмитрий и Анастасия, имея в виду, что совместное пребывание детей и родителей в больнице сейчас приветствуется, а раньше не разрешалось.

________ 

ГБУЗ РХ «Республиканская детская клиническая больница» – это: четыре поликлинических отделения, стационар (приемное отделение), два педиатрических соматических отделения, отделение реанимации интенсивной терапии, центр здоровья, дошкольно-школьное отделение, консультативно-диагностический центр, отделение функциональной диагностики, отделение лабораторной диагностики, отделение реабилитации и физиотерапии, дневной стационар.

*Дмитрий Грачев:

- Общий стаж в медицине у меня 18 лет. Начинал санитаром в 2001 году, учился и работал. Конкретно в этом отделении работаю почти пять лет. Врачом – около 15 лет. Вообще-то была мечта стать хирургом, но во время учебы пошел «санитарить» в реанимацию. Понравилось. Поэтому стал анестезиологом-реаниматологом. Закончил интернатуру, работал в роддоме, потом сюда перешел, в детскую реанимацию.

**Анастасия Варавина:

- Я закончила Минусинское медицинское училище в 2000 году. В ОРИТ работаю с 2007 года. Общий стаж в медицине – 19 лет.