Минздрав Хакасии опубликовал подкаст с фельдшером скорой помощи Абакана Доброславом Викторовичем Анцуповым (стаж работы 30 лет).
О том, что оказалось сложнее: работа в 1990-х или первая волна коронавируса; к кому приходится порой приезжать на вызов; по какой причине медработники не всегда надевают бахилы и о многом другом – читайте далее.
О ТОМ, КАК ПРИШЕЛ В ПРОФЕССИЮ:
– Моя мама была врачом, отец – педагогом. Когда я был маленьким, мама часто брала меня на работу на скорую помощь. Было очень интересно. И это, видимо, с детства осталось в душе. Решение было принято само собой.
Учился в медучилище Абакана, окончил в 1991 году. После поехал поступать в мединститут Красноярска. Но тогда произошло отделение Хакасии от Красноярского края, и все – поступить стало очень сложно. Ну, не поступил – не поступил, зато есть семья, дети, хорошая работа, хорошие коллеги, друзья.
О РАБОТЕ В 90-Х:
– Было не трудно работать, а интересно. Не было столько вызовов, люди были доброжелательные, все совсем по-другому, не так, как сейчас. Кстати, тогда на работу в скорую помощь было не так просто попасть. Текучки кадров не было…
Устроился я туда не сразу. Начинал работать в физкультурном диспансере инструктором по трудотерапии. Теперь это называется Центром реабилитации. Туда приходили люди, которые ломали руки, ноги и потом восстанавливались.
В скорую устроился примерно через полгода после неоднократного ее посещения. Было собеседование, стажировка, наставники нас учили, потом экзаменовали, и все – путевка в жизнь, работай!
О РАБОТЕ ТОГДА И СЕЙЧАС:
– Есть разница и в плане медикаментов, и оборудования, и в отношении людей.
В те годы не было сотовых телефонов, соответственно, звонили те люди, которые реально нуждались в помощи. Ты приезжал и знал, что приехал действительно к больному человеку.
Да, тогда было очень сложно с каким-то оборудованием, медикаментами: многого просто не было. Сегодня же есть оборудование, о котором мы не могли даже подумать 15 лет назад. Все изменилось в 2006 году с появлением программы «Здоровье». Вот как раз с того момента поменялись машины, оборудование. Сейчас в наличии есть все, даже очень дорогие медикаменты, которые спасают жизни.
О ТОМ, К КОМУ ПРИХОДИТСЯ ПРИЕЗЖАТЬ НА ВЫЗОВ:
– Бывает так, что вызывают люди, которые нуждаются в плановой качественной помощи, нежели в экстренной.
Скорая помощь – это служба, которая оказывает экстренную помощь, а не плановую. Люди это путают и вызывают нас, хотя этот вызов может обслужить участковый врач или неотложная служба. Скорая помощь обслуживает экстренные вызовы, когда реально нужно спасать жизнь...
Нередко вызывают люди в алкогольном опьянении, которым нужна помощь нарколога, психолога…
О ТОМ, ЧЕМ ВСЕ-ТАКИ ОТЛИЧАЕТСЯ СКОРАЯ ПОМОЩЬ ОТ НЕОТЛОЖНОЙ:
– Приведу самый элементарный пример: обычная гипертония, которая лечится в домашних условиях, которая компенсирована, по которой назначено лечение и, если поднялось давление, человек может принять таблетку, давление стабилизируется. Вот это будет неотложный вызов. Экстренный вызов, вызов скорой – это инфаркты, острые нарушения мозгового кровообращения, ДТП, утопление, суицид и т. д.
О ХАМСТВЕ СО СТОРОНЫ ПАЦИЕНТОВ:
– Люди стали менее терпеливы, более эмоциональны. Понятно, что скорая помощь не на вертолете летает. Движение в городе стало намного интенсивнее, машин все больше. Доехать за одну-две минуты до определенного адреса невозможно. Где-то едешь с проблесковыми маячками, звуковой сиреной… Кто-то пропускает, кто-то – нет.
Ни для кого не секрет: когда человек находится в тяжелом состоянии, для него эти пять минут кажутся вечностью. Поэтому вот здесь люди менее сдержаны. Конечно, срываются. Думаю, что не только на скорую помощь, потому что везде стало сложновато. Но следует отметить, что те люди, которые нуждаются в скорой, в большинстве случаев относятся с добром, теплом, пониманием.
О РАБОТЕ СКОРОЙ В УСЛОВИЯХ КОРОНАВИРУСА:
– Мы как работали, так и работаем. Просто добавились больные с новой коронавирусной инфекцией, стало больше затрачиваться времени на обслуживание вызовов. Именно поэтому и получается, что иной раз вызовы к температурящим больным немного дольше обслуживаются.
Тяжелее всего было в первую волну, потому что не была отработана до мелочей схема. Сейчас задержки как таковой нет...
Я лично не работаю в ковидной бригаде и не работал. Но с пациентами с коронавирусом мы сталкиваемся. Бывает, иной раз люди скрывают, что у них температура. Они знают, что если не говорить про температуру, скорая приедет быстрее. Поэтому мы сразу выясняем, есть температура или нет, мы же должны себя тоже защищать.
Я болел два раза. Мне не понравилось. Все симптомы были. СКТ не делал, поэтому не могу сказать про легкие. Кашель до сих пор остался. В первый раз я переболел в прошлом году, осенью, и где-то через полгода – второй раз. Потом привился «Спутником». Надо прививаться. Всем рекомендую. Стоит отметить, что во второй раз вся симптоматика проходила в два раза короче.
О МОЛОДЫХ СПЕЦИАЛИСТАХ, УСТРАИВАЮЩИХСЯ НА РАБОТУ В СКОРУЮ ПОМОЩЬ:
– Работа в скорой помощи, в первую очередь, характеризуется тем, что надо очень много знать, быстро думать, быстро принимать решения. Бывают такие молодые специалисты, которые словно родились на скорой помощи. Они вливаются в коллектив мгновенно. Но есть те, которым тяжело принимать решения, потому что не каждый человек готов взять ответственность за чужую жизнь. Скорая – ведь это очень быстро: ты приехал, оценил ситуацию, поставил диагноз, оказал экстренную помощь и, в случае необходимости, правильно госпитализировал. Не каждый может так работать. Кто-то работает месяц-два, кто-то – полгода-год. Кто-то уходит, кто-то привыкает.
Проблема в том, что в настоящее время очень много требований к скорой помощи. Надо уметь работать со всем оборудованием, большим количеством медикаментов, стоимость которых более 50 тысяч рублей, и их надо правильно применять.
Проблема с кадрами не только в Хакасии, она по всей стране. Основная причина – оплата труда. Труд тяжелый, как я уже говорил. Те суммы, которые зарабатывают фельдшер, медсестра, врач… Иной раз даже становится обидно. Про молодых и говорить не стоит: человек отучился шесть лет, закончил ординатуру, а получает копейки. Конечно, они уходят.
За молодежь вообще иногда страшновато, особенно когда молодые девчонки едут на какие-то адреса. У нас в Абакане есть такие адреса, куда и мужчинам-то страшно ехать. Вот эта незащищенность страшновата. Работают по одному, таскают носилки. Иногда даже родственники не хотят помочь. Если это ночь, сложно найти человека, который бы помог.
О ТОМ, БЫЛИ ЛИ МЫСЛИ ОСТАВИТЬ МЕДИЦИНУ:
– Как сутки отработаю, так хочется заявление написать на увольнение (смеется, – «ШАНС»). Тяжелые смены, тяжелая работа. Она тяжела не физически, устаешь в эмоциональном плане. Общаясь с больными людьми, через себя болезнь их пропускаешь. И от этого, как бы ты ни хотел, как бы ни защищался, не уйти… От этого и устаешь больше всего.
О ТОМ, ПОЧЕМУ ВРАЧИ СКОРОЙ ПОМОЩИ НЕ ВСЕГДА НАДЕВАЮТ БАХИЛЫ:
– Бахилы скользкие – это раз. Это травмоопасно. Это опасно и для медика, и в случае транспортации – для пациента. Те люди, которые возмущаются, пусть попробуют: возьмут мешок сахара весом 25 кг, наденут бахилы и пройдутся один-два этажа. Особенно зимой – там это отдельная тема.
Во-вторых, если человек нуждается в экстренной помощи, он никогда не скажет: «Доктор, надень бахилы».
Если участковый врач приходит, понятно, он всегда наденет.
Представьте: у нас вызов – сердечный приступ. Мы летим (где-то с мигалками), хватаем тяжелое оборудование, забегаем на вызов и слышим: «Наденьте бахилы». Можно смело ставить сумки, так как уже понятно, что сердечного приступа нет.
Да, бывает, мы приезжаем в дом, где маленькие ребятишки, и нам предлагают бахилы, – никогда в жизни медик не откажет. Но это в том случае, если ситуация стабильна, если она позволяет.
ОБ ОТНОШЕНИИ К ПРОФЕССИИ:
– Мне нравится моя работа. Человек, который пришел на работу в скорую помощь и не ушел в первые два года, остается до самого конца...
Работа в медицине – это не всегда белый халат, не всегда все чисто, красиво и хорошо. Бывает много крови и всего разного. Не каждый может на себе перенести эти тяготы...
