В поселке Майна семь лет назад на базе социальной гостиницы «Прима» открылось кризисное отделение для семей с детьми, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. За эти годы через центр прошли почти 700 человек, из которых более половины – дети. Судя по статистике, количество постояльцев в последние годы только растет. Кто-то здесь оказался из-за отсутствия жилья, денег, а кто-то – из-за проблем с алкоголем или мужа-тирана. Социальные службы в прямом смысле слова вынуждены вырывать матерей и детей из их жуткой среды обитания в надежде дать им возможность начать новую жизнь.
Но таким шансом пользуются только 20-25% постояльцев.
У каждого свое горе
В середине прошлого века в здании кризисного центра располагалось управление медной компании, но после того, как в 60-х закрыли местный рудник, здание постепенно стало приходить в негодность. В итоге к «нулевым» от него остался только каркас.
Валентина Стрелкова – местный предприниматель, к капитальному строению (вы только вдумайтесь – толщина стен 80 см) присматривалась долго. В итоге решилась на реконструкцию. Пустовать обновленному зданию долго не пришлось – почти сразу в него заехало две сотни рабочих, восстанавливавших после аварии Саяно-Шушенскую ГЭС. К тому времени в Хакасии возросла потребность в новом учреждении, где бы могли найти пристанище те, кто попал в сложную ситуацию (Черногорский реабилитационный центр не мог уже вместить всех нуждающихся). За первый неполный год работы в кризисном отделении нашли приют 99 человек, из которых 54 – дети.
Оказываются здесь априори только те, кто попал в беду. Так и соседствуют – в каждой комнате свое горе. Центр полон всегда. Из желающих – очередь. По правилам, здесь проживают шесть месяцев, но если ситуация не улучшилась, срок продлевают до года. Еще бы – трехразовое питание, все бытовые условия: начиная от душа, автоматических стиральных машинок, теле-визоров, микроволновых печей, холодильников, книг, детской игровой комнаты до временной прописки (чтобы получать детские пособия и «родовые») и возможности зарабатывать деньги. Плюс – консультации и поддержка психолога, врачей. О таких условиях в обычной жизни большая часть постоялиц даже не могла мечтать. Тем не менее, жизнь в кризисном отделении устраивает не всех. Забегая вперед, нужно отметить – некоторые женщины считают, что их поместили не иначе, как в тюрьму, и при первой возможности уезжают. Есть и те, с кем договор досрочно расторгает сама администрация. Как думаете, почему? Все просто: в отделении категорически запрещено распитие спиртных напитков. А с этим, как вы уже, наверное, догадались, у многих большие проблемы.
«Муж умер, свекровь выгнала»
То, что это не просто гостиница, становится понятно уже на входе – в тамбуре на крыльце припаркованы коляски. Сразу на входе – полки с книгами, над ними – грамоты и благодарственные письма. На самом видном месте – диплом победителя регионального этапа конкурса «100 лучших товаров и услуг России».
Социальный психолог кризисного отделения Елена Степаненко предлагает перейти сразу к делу и провожает на второй этаж. Навстречу бежит крохотная девчушка. На вид – не больше двух лет. Увидев посторонних, прячется в комнате.
– По правилам, у нас должно быть 30 человек, но в этот раз к зиме получилось больше, – вводит в курс Елена Анатольевна.
Мы заходим в ее кабинет, большую часть которого занимают детские книги и игрушки.
Маленькие гости центра называют ее «Лена Тольна». Сюда на работу она пришла три года назад. Говорит, что не жалеет. Какую колоссальную эмоциональную нагрузку она испытывает каждый день – нам понять сложно. На первый взгляд кажется, что Елена закалена историями, от которых человеку «с улицы» станет не по себе. На самом деле, как мы позже понимаем, ее переживания от личных историй постоялиц сильны.
– Самая распространенная причина, по которой к нам попадают, – малообеспеченность и отсутствие собственного жилья. На втором месте – плохие жилищные условия, на третьем – конфликты с членами семьи и злоупотребление спиртными напитками. Случаи разные: муж выгнал или муж умер – свекровь выгнала из дома. Куда в таком случае идти? По сути, социальные службы, направляя мам с детьми сюда, вырывают их из той жизни, – объясняет она.
Просто так в кризисное отделение не попасть. Прежде нужно обратиться в управление социальной поддержки, потом министерство соцзащиты в индивидуальном порядке рассмотрит ситуацию и уже решит, выделять путевку или нет. Есть женщины, которые в учреждение направлялись и по три, и по четыре раза. Нужно пояснить: здешние постояльцы условно делятся на тех, кто попросился сам, и тех, кто приезжает в добровольно-принудительном порядке. Откровенно говоря, у последних выбора не бывает. В противном случае детей бы у них изъяли, а вместе с ними – да, это звучит цинично – они потеряли бы и деньги.
– Нам часто мамочки звонят напрямую, но мы не решаем этот вопрос. Нередко обращаются пенсионеры, но у нас профиль – семьи с детьми.
– Елена Анатольевна, сюда попадают только мамы или есть и папы?
– Если мне не изменяет память, за историю центра было три папы с детьми. При мне был папа с тремя малышами. Маму лишили родительских прав. Жилья своего у него не было, а жить с этой женщиной он больше не хотел. В итоге его определили сюда. Он здесь устроился на работу (такое не запрещено, за детьми присматривали другие постоялицы, все это прописывается в специальном договоре – «Шанс»).
Позже нам расскажут о других папе и маме, которые познакомились в центре, а после создали семью, родили общего ребенка, получили квартиру и теперь живут, как говорится, душа в душу. Но, к сожалению, такие истории – редкость.
– Есть у нас мамочка с двумя детьми. Ей от родителей достался хороший дом, у нее высшее образование, но в селе нет работы, и ей элементарно не на что купить уголь и дрова, чтобы пережить зиму. Помочь ей тоже некому – все родственники умерли. Она уже жила у нас. В прошлый раз ухаживала за бабушками в Майна, в этот раз устроилась на работу в Саяногорск. Со специалистами буквально на днях обсуждали ее ситуацию, но пока безрезультатно. Даже если ее дом продать, то в другом месте на такие деньги ничего не купишь.
– Каков процент женщин, которые бегут от мужей-тиранов, от домашнего насилия?
– Где-то 50%. Пьющий муж, побои – и дети все это видели. Были случаи, когда женщины к нам приезжали со сломанной ногой и черепно-мозговой травмой. Дети были сильно напуганы. И они, и мать здесь проходят реабилитацию. Бывают случаи, когда женщины пересматривают свои взгляды и подают на развод. Но, к сожалению, не всегда это можно сделать. У многих брак не зарегистрирован. Одна из классических историй: жили в доме его матери, она умерла, и сына «понесло». А супруге с детьми и пойти некуда, она зависима от мужчины.
Что ни история – трагедия
Посещения постояльцев в кризисном отделении не запрещено. Многие родственники даже приезжают с ночевкой – снимают комнату в гостинице на первом этаже. Тех же, кто, по мнению психолога, «готов», иногда отпускают домой на выходные.
Елена Анатольевна констатирует: женщин, которые готовы изменить жизнь в лучшую сторону, видно сразу.
– Дети приезжают тихие, как и мамы (впрочем, среди мам нередко есть исключения – «Шанс»). Кто-то «оттаивает» быстрее, кто-то медленнее. Многие малыши из комнаты первое время боятся выходить. Но, чтобы ребенок не «оттаял» – такого не было.
Кстати, во время небольшой экскурсии по центру нам позволили зайти в одну из комнат. При виде незнакомцев дети спрятались за маму, кто-то даже заплакал. Но, убедившись, что опасности ни им, ни их матерям нет, малыши начинали проявлять любопытство.
– Вы с мужьями этих женщин работаете?
– Нет, но разговариваю, предупреждаю. Плюс в том, что просто так они сюда попасть не могут. Но раз едут, значит, семья им нужна, значит, они думают, а если думают – значит, есть шанс. По большому счету, все мужчины, с кем мне доводилось разговаривать, мне нравились как мужья.
– Тогда почему все-таки в семьях происходит насилие?
– Ряд факторов: алкоголь, невозможность справиться со своими эмоциями, отсутствие денег, проблемы на работе. Все это накапливается, плюс отсутствие безалкогольного досуга и развлечений.
– Часто ваши подопечные оправдывают насилие фразой: «Бьет – значит любит»?
– Нет. Напрямую не говорили, но то, что все равно такого мужчину любят, в разговорах это всплывает.
– С какими проблемами (кроме отношений с мужчинами) женщины к вам чаще всего обращаются?
– Смерть ребенка. За три года – три случая. Первый для меня был самым тяжелым. Ребенку было полтора года. Мама оставила его с сожителем и ушла в магазин. Когда вернулась, поняла, что с ним что-то не так. Вызвали «скорую», но спасти малыша не удалось. Я долго работала с мамой, и знаете, после этого случая я сама слегла. Если в семье случается такое горе, то от этого страдают и другие дети. В таких случаях маму нужно забирать из ее среды, иначе она не выкарабкается. К тому же знаете, какие у нас люди бывают – постоянно напоминают о произошедшем, упрекают.
Надежда на лучшее
В прошлом году социальная гостиница и кризисное отделение (общее название ООО «Прима») признали лучшим социальным проектом года в Хакасии. Тогда же учреждение победило в конкурсе социальных проектов, проводимых администрацией Саяногорска. На призовые деньги руководство закупило мебель, телевизоры, холодильники, стиральные машинки, оборудование на кухню, светильники, детский городок на улицу, бассейн с шариками, игрушки, ковровые дорожки – список можно продолжать долго.
– Сейчас все заменим, и красота будет, – говорит Валентина Николаевна Стрелкова, бывший директор центра.
В настоящее время она занимает почетную должность завхоза. Место руководителя отдано в руки ее сына Сергея Стрелкова.
По большому счету, кризисное отделение – детище, без которого своей жизни она уже не мыслит, хоть и предупреждает, что «еще чуть-чуть» и уйдет на пенсию. С Валентиной Николаевной не забалуешь. Она из тех людей, которым не все равно, которые стараются сделать все, чтобы изменить жизнь постояльцев в лучшую сторону.
– Я считаю, что мы хорошее дело делаем – мы спасаем хотя бы детей.
– А мам, на ваш взгляд, удается спасти?
– Процентов 20-25 могут перестроиться и пойти по нормальному пути. Остальные неисправимы. Но дети у них хорошенькие, все любят своих мамочек. Нас с вами так наши не любят. Мама может спать, а они будут бегать вокруг нее и шептать: «Мамочка моя, мамочка...». Многие дети очень талантливые – рисуют хорошо, но обидно, что матери этого не замечают. Вообще хорошую программу придумал президент. Тогда Зимин (Виктор Зимин, бывший губернатор Хакасии – «Шанс») пошел навстречу (поддержал создание центра). Я же хотела здание продать, – рассказывает женщина.
Поскольку на первом этаже учреждения находится пункт временного размещения на случай ЧС, авралы тут бывают нередко. Страшно представить, какая концентрация горя здесь была в апреле 2015 года, когда горела вся Хакасия.
Коллектив в «Приме» опытный. За эти годы каждый выработал свои подходы и методы утешения тех, кто попал в беду. Создается впечатление, что они помнят всех, кто когда-то побывал в стенах социальной гостиницы.
– Мы думали, что за эти семь лет привыкли ко всему, но нет, не привыкли, – вздыхает Стрелкова.
Она признается: никогда не забудет, как однажды в столовую пришла мама с детьми из «новеньких». Вместо того, чтобы сесть на стулья и взять в руки ложки, дети встали вокруг стола и стали есть хлеб.
– Они не знали другой еды. И, к сожалению, такие истории не единичны. Поступил к нам папа с детьми, маму лишили прав. Младшему было месяцев 10. Малыш тоже не знал ничего, кроме хлеба. Мы вчетвером пытались его накормить – и без толку. Потом я как-то зашла в столовую и увидела вареное яйцо. Предложила ему. Он как начал есть, прямо со скорлупой. Отобрать не могла, чтобы почистить. Можете представить себе такое? И только после этого мы начали его приучать к еде. Вскоре он щеки наел, стал прихорошенький. Детей мы однозначно спасаем. Мне радостно, когда они здесь – я могу спать спокойно, потому что знаю, что они в тепле, в сухости, накормлены, помыты и здоровы. Здесь и матери под контролем. Я телевизор не могу смотреть, когда показывают, что мать сожгла в печке или выколола глаза.
В это верится с трудом, но многих матерей в центре учат элементарным вещам – заправлять постель, есть с помощью столовых приборов, регулярно мыться, кушать за столом, пользоваться стиральными машинками… Кстати, чаще всего здесь ломаются именно машинки – за 2019 год в негодность пришло сразу три. Причем, как потом выясняется, ремонту они не подлежат. Еще одна проблема – засоры в канализации. Чтобы все, что мамочки с детками скидывают в унитазы, не забивало трубу, сантехники поставили специальную «ловушку». Один раз, помимо памперсов, тряпок, игрушек, оттуда достали вязанку сосисок. Впрочем, это отдельная история.
«Тише, мама спит»
Довольно часто постояльцами центра становятся люди бездомные. На деле же выясняется, что у многих теоретически дома есть, они их купили на материнский капитал, но фактически жить в них нельзя из-за ветхого состояния. Куда смотрели и чем думали – вопрос в данном случае риторический.
У каждой женщины, прошедшей через центр, – своя история. Если собрать все – получится книга, брать которую в руки будет, на наш взгляд, страшно. Отдельное место там будут занимать истории матерей, которые оставляют малышей на соседку под предлогом похода в аптеку и появляются в непотребном виде через сутки. Или тех, кто забывает обо всем в поисках нового мужа. Разыскивать таких матерей сотрудникам центра приходится с помощью полиции.
– В этой ситуации нам жалко детей. Сердце кровью обливается. Страшно то, что детки привыкли к этому, считают образом жизни, – говорит Валентина Николаевна.
Нет, справедливости ради нужно заметить: далеко не все постоялицы такие. Провожая некоторых, сотрудники не сдерживают слез.
– Таких и отпускать жалко. Правда. Да, некоторые благодарят нас за возможность начать новую жизнь. Я скажу так: те, кто хочет подняться – поднимаются. Была у нас мамочка с пятью детьми. Чтобы они не разбегались, она привязывала их веревочками к рукам. Ее из дома выгнал муж. Она здесь водилась со всеми детьми, ночью вставала даже к чужим. Мы ее здесь подстригли, приодели – стала совсем другим человеком, не узнать. Пока она жила у нас, муж покончил с собой. В итоге, она смогла вернуться в дом и начать новую жизнь. Сейчас у нее все хорошо.
Но случается и так, что после курса реабилитации, попадая снова в ту среду, из которой пришли, женщины берутся за старое и заканчивают зачастую трагически. Так, одна из мамочек спустя несколько недель после выхода из центра умерла. Ее тело обнаружили собутыльники. Ребенок в это время был около нее и, когда увидел гостей, прошептал: «Тише, мама спит».
– Они не думают о детях. К сожалению, и деньги, которые они получают за них, – не гарантия материнских чувств, – разводят руками сотрудники отделения.
«Жизни у них страшные»
Тем не менее, каждой постоялице сотрудники отделения стараются помочь во всем. Например, решить юридическую проблему. Один из недавних случаев – центру удалось через суд доказать, что погибший сожитель их подопечной является отцом ребенка.
– Все документы сделали, по потере кормильца ей выплатили более 150 тысяч рублей. Мы договорились со стоматологом, чтобы вылечить ей зубы, хотели сделать операцию на глаз, предлагали выучиться в техникуме, – перечисляет Валентина Николаевна.
– Надеемся, деньги она не пропила?
– Конечно, пропила. Я в это время в отпуске была. Когда приехала – половины суммы уже не было. Я попыталась ее облагоразумить – безуспешно. Позже узнали: ребенка у нее забрали… Мы женщинам постоянно объясняем, что это не их деньги – а детей, но они словно не слышат. Жизни у них, конечно, страшные.
Одну из матерей сотрудникам центра приходилось в буквальном смысле караулить от выпивки. Ребенку предстояла серьезная операция по устранению врожденного дефекта. Все понимали: если мамочка уедет в родную деревню, то малышу придется в жизни тяжело. К счастью, эта история со счастливым концом.
С медиками и социальными работниками кризисное отделение работает очень тесно – постоянные патронажи, проверки. Были случаи, когда детей на вертолете увозили на операцию и привозили обратно. Огромную помощь оказывает красноярский благотворительный центр «Катрен». Он регулярно присылает лекарства, бытовую химию, подгузники, но, несмотря на поддержку, многие женщины отказываются от детей.
– Слезы наворачиваются, когда малыш знает, что мать к нему не подойдет, развлекает себя тем, что играет своими пальчиками. Игрушками они не играют, не привыкли. Такие дети даже не плачут. Как-то комиссия забирала одного такого ребенка. Мать с ним даже не попрощалась, не подошла к нему. Спокойно пошла в столовую обедать. Как мы тогда переживали – не передать словами, – вспоминает Стрелкова.
О судьбе большинства женщин сотрудники кризисного отделения узнают от соцслужб (когда опека запрашивает характеристику матери, чтобы лишить ее прав). Впрочем, с кем-то Елена Анатольевна поддерживает связь. Каждой при «выписке» дает свой номер телефона, чтобы в случае чего мамочка сразу могла с ней связаться. Кто-то иногда звонит просто поговорить, кто-то просит совета, а кто-то сообщает «радостную весть»: «Я опять запила». Что ж, главное, чтобы это был не окончательный диагноз.
