В октябре Абаканский городской суд вынес приговор по делу организованной группы под руководством бывшего главы губернаторской администрации Владимира Бызова. Участники получили от 4 до 16 лет колонии по обвинению в мошенничестве и взяточничестве. Многие из них уже обжаловали решение суда, а защита секретаря Бызова Екатерины Ковалевой намерена добиваться справедливости в Европейском суде. «Шанс» поговорил с Ириной Тазьминой (известный в Хакасии кандидат филологических наук, долгое время преподавала в ХГУ им. Н.Ф. Катанова) – мамой Екатерины Ковалевой – о несправедливости приговора, похоронах отца и о том, куда Ковалеву привезли из СИЗО.
По версии следствия, Ковалева помогала Бызову получать откаты от предпринимателей, принимая деньги от представителя фармацевтической компании Александра Гитера. Коммерсанты платили за то, чтобы получить государственные контракты по выгодным ценам, а чиновники «Межведомственного центра закупок» («МЦЗ») составляли технические задания на аукционах под конкретного поставщика. Единственное, в чем призналась Екатерина, – получении двух свертков от Бызова, которые она спрятала у себя в гараже. В остальном Ирина Тазьмина считает обвинения против дочери голословными, а приговор – излишне суровым.
О приговоре дочери (Екатерина получила 8 лет и 6 месяцев колонии общего режима):
– Это действительно месть. И приговор, и арест. Месть со стороны тех, кто пытался ее склонить к сотрудничеству. Сначала это были ФСБ, потом следователи. Со стороны судьи это тоже месть, как официального лица, так и женщины, которая не простила Кате и ее адвокату Владимиру Дворяку того, как они боролись и доказывали свою правоту. По сути, они доказали, что судебное следствие идет необъективно и надежды на разумный приговор, у меня в том числе, не было. Так оно и получилось: у нее самый жесткий приговор. Даже если Бызов дал ей эти деньги, кто доказал, что это те деньги, которые он получил от предпринимателей в качестве откатов? Да и само обвинение во взятке абсурдно, особенно в отношении Кати, по двум причинам: взятка всегда берется за оказание содействия со стороны должностного лица. А какое содействие могла оказать секретарь даже не МЦЗ, а главы администрации? Я помню, когда следователя Ягупова допрашивали в суде, Дворяк его спросил, почему ничего не написано относительно места дачи взятки, времени, способа? Извините, с апреля по декабрь – это очень размыто. События такие трудно описать, потому что их не было. А следователь очень нагло ответил, что там все написано, мол, мы не виноваты, что вы не знаете русского языка.
Заметьте, на протяжении этих лет, пока шло следствие, ей вменяли роль помощника по безопасности у Бызова. Она обеспечивала безопасность его якобы. Секретарь боевого офицера обеспечивал безопасность! Это более чем странно. Затем ей вменяли, что она связывала Бызова с Гитером и Арокиным (экс-руководитель Центра закупок – «Шанс»).
Так она же была секретарем, она связывала Бызова и с Зиминым, и с ФСО, например. И, когда стали доступны материалы дела, стало ясно, что, например, водитель, тот же самый, который дал против Кати показания, связывал Бызова с Гитером гораздо чаще, чем Катя. Она отвечала по служебному телефону, на месте Бызов или нет.
Об отношениях с ФСБ (в начале января 2017 года оперативники проводили обыски в квартире Ковалевой, в квартире ее родителей и в гараже):
– Кто-то, наверное, меня осудит, но на протяжении 30 лет я делала, в том числе по их просьбам, экспертизы. Я – кандидат филологических наук. То есть они приносили мне материал, я делала экспертизу, а они мне платили. Поэтому я там многих знаю. И, видимо, поэтому Щ. позвонил мне 29 декабря и пригласил в ФСБ. Я поняла, что это не касается исследования, потому что раньше меня почти туда не приглашали. Там они стали убеждать, что Кате нужно дать нужные показания, потому что на нее очень много материала у них. Я спросила: «А какой материал?». А он ответил что-то в духе «был бы человек, а материалы найдутся». И тогда мы уже поняли с мужем, что они Катю протащат через все это.
Затем следующий эпизод. Это было, наверное, 8 января. Муж был на «химии», поскольку у него тяжелая форма рака, он лежал в стационаре. Его отпускали иногда. И вот я сидела, его ждала во дворе, а ко мне приехал оперативник и в течение полутора часов меня уговаривал. Говорил, что Бызов человек конченый, с ним все решено. Он просил убедить Катю, чтобы она сказала все, что знает. Я спросила: «А что она может знать?». Когда он понял, что меня не удастся уговорить, он сказал: «Тогда мы ее протащим через зэчек». Это говорит о том, что изначально Катю брали для дальнейшего сотрудничества. Я ему ответила: «Надеюсь, что среди зэчек тоже есть хорошие люди».
Об отношениях Ковалевой и Бызова:
– Мы с Катей в достаточно близких отношениях. Да, я знала об их отношениях. Думаю, она не могла его ни в чем подозревать, потому что она его любила. Я не знаю, что с его стороны было, но Катя его любила. Наверное, она не могла ничего видеть и замечать. Я думаю, что Бызов человек в какой-то степени ответственный (хотя сейчас это странно звучит), поэтому он ей ничего не рассказывал. Единственное, что он ей передал, эти деньги, опять же, она не знала, что это в пакетах.
О смерти мужа и визите Кати на похороны отца из СИЗО:
– Он умер 10 ноября 2017 года. До октября он меня возил, ездили на свидания с дочерью. Я видела, что он угасает, а ей не разрешают даже сделать звонок, не говоря уже о свидании. Он умер в больнице, где ему стало совсем плохо.
До последнего надеялся, что ей разрешат позвонить. Когда ее сюда привезли все-таки, мне заранее сказали, чтобы никого в комнате не было. Ее привезли сотрудники ФСБ, а кто на это дал «добро» – я даже не знаю. И Катя тоже не знает. Просто, когда муж умер, я сразу позвонила адвокату, а он спросил – можно ли написать об этом в СМИ. Появилась информация, поэтому они, я думаю, это читали. Ее привезли утром в день похорон, людей было очень много, я все думала, куда их спрятать. Я попросила ее подруг и своего брата увести всех в другие комнаты и закрыть двери. Сказала, что хочу побыть с ним одна. А во дворе в это время были ее бабушка, моя тетка… Они встретились с Катей, когда ее привезли, и даже обнялись. Нет, наручники с нее сняли, она же не убийца серийный.
О дальнейших действиях:
– Я пока не знаю, сколько она проведет за решеткой. Более четырех лет она уже отбыла за счет СИЗО и домашнего ареста, а об условиях СИЗО мы пока не узнавали. Когда мне позвонил Дворяк и рассказал про приговор, я сначала очень расстроилась. А потом поняла, что это очередное издевательство над Катей. Всем фигурантам по девять лет (имеется в виду по девять лет за каждый эпизод взятки, которые получили Гитер и Бызов, в совокупности срок составил 14 и 16 лет – «Шанс»), а тебе не девять лет, а полгода скостим. Подачка, в общем. Мы будем добиваться отмены этого приговора. Но сейчас у нас вся надежда только на Европейский суд.
